В интервью InStyle MAN актер рассказал, каково прыгать из шкуры в шкуру и жить без уверенности в завтрашнем дне.
«Холостячки» — черная с люрексом комедия, демонстрирующая в кино женские жлобство и понты, которые ничем не уступают пацанским, в самом их низком, бычьем, изводе. Начинается это брутальное полотно сценой в Лос-Анджелесе: обаятельная и объемная Бекки, серьезно комплексующая по поводу своей сдобности (ее играет Ребел Уилсон из «Подружек невесты»), сообщает приятельнице Риган (Кирстен Данст), обезжиренной блондинке с фреоном в артериях, о своей помолвке. От негодования (ее обошли, да кто!) подруга чуть не до смерти давится салатом. Вскоре зрителю представляют джентльменов. Среди прочих в кадр входит наш герой — надо отдать ему должное, Джеймс Мареден превзошел себя в роли гладкого, гадкого бой-френда героини Данст. Он играет ее мужской аналог, и весьма убедительно.
«Холостячки» — режиссерский кинодебют сценаристки Лести Хэдленд, в его основе — ее же театральная пьеса, такая же шокирующе-едкая, вышедшая задолго до всяких «Подружек невесты».
- Да, история скабрезная, — соглашается Джеймс Марсден. — Ну, так у нее и рейтинг: до 17 лет только в сопровождении родителей. Лично я вписался под отличный актерский состав, да и снимали весело и быстро — четыре недели всего. Я сейчас в Новом Орлеане снимаюсь в двух фильмах: боевике «Два борца» с Марком Уолбергом и Дензелом Вашингтоном и «Дворецком» с космическим составом — Опрой Уинфри, Робином Уильямсом, Джейн Фондой. Я там Джона Кеннеди играю.
- Как везде успеть и не спятить?
- Чем ярче персонажи, тем проще переключаться. Расписание несложное: две недели на одном проекте, две — на другом. Это не фокус, если нет серьезных разъездов. —Психологически так скакать, конечно, сложнее. Но именно этим мы, актеры, на жизнь и зарабатываем: прыгаем из шкуры в шкуру. И тут тоже есть нюансы, облегчающие задачу. Под Кеннеди мне делают сложный грим с силиконовыми накладками. Плюс почти исторические костюмы — все-таки полвека уже прошло. Плюс фиксирующий позвоночник корсет, который Кеннеди носил — он был нездоров, последние годы жил на обезболивающих и гормонах, от которых набирал вес.
- Вы довольно худощавый. Пришлось под президента разъедаться?
- Под будущего президента, он у меня еще не вступил в должность. Пришлось, но не слишком. Я просто исключил привычные кардионагрузки: бег и велосипед — и начал есть все подряд. Дико весело проверять, сколько бутербродов ты можешь заточить на ночь.
- И сколько?
- Да так, ничего достойного протокола. Во-первых, Кеннеди толстяком не был, во-вторых, продюсеры знают, что мне во второй проект надо вписываться. Больше, чем на три-пять килограммов, я не могу себе позволить раздуться.
Помимо корсета с силиконом Джеймсу пришлось освоить и бостонский акцент Джона Ф. Кеннеди — это приблизительно то, что вы можете услышать в старом черно-белом голливудском кино, например, с Бетт Дэвис или Орсоном Уэллсом.
- Что вы готовы назвать успешной карьерой в Голливуде?
- Когда из раза в раз в течение многих лет делаешь то, что хочется, а не то, что приходится. Постоянная возможность выбирать проекты, исходя из их художественной ценности, а не из денежной компенсации.
- Помните момент, когда вы пришли к успеху или успех к вам?
- (Усмехнувшись.) Понимаете, для ощущения себя успешным необходимо ощущение надежности происходящего, а у меня его нет и, я уже объяснил, не было. Признаться, никогда не думал, что так долго здесь продержусь. Я приехал в Лос-Анджелес из Оклахомы в 1993-м, мне было 19 лет, через пару месяцев уже снимался в сериале. Повезло? Пожалуй. Но это как с Вегасом: все туда едут в надежде сорвать джек-пот, но уверенных в том, что это непременно случится с ними, не бывает.
Материал из журнала InStyle MAN
