О взаимоотношениях с папарацци: «Сейчас я просто ношу черные джинсы. Или серые. Если ты каждый день меняешь свой образ, они начинают ждать следующего и устраивают на тебя настоящую охоту. А если носишь одно и то же, им становится скучно, и они оставляют тебя в покое».
О своем романе с Джонни Деппом: «Я никогда не встречала того, кто готов был действительно заботиться обо мне. А Джонни пытался. Я верила в то, что он говорил. Например, я спрашивала: «Что я наделала?» И он объяснял мне. Это то, по чему я скучала, когда мы расстались. Я действительно потеряла того, кому могла доверять. Кошмар. Целые годы слез. О, эти слезы».
О начале своей карьеры: «В возрасте 17-18 лет у меня был нервный срыв. В тот период, когда приходилось работать с Marky Mark и Хербом Ритцем. Я была сама не своя. Я чувствовала себя очень плохо в окружении всех этих двуличных самцов. И мне это не нравилось. Я по две недели не могла встать с постели. Я думала, что умру. Я пошла к врачу, и он сказал: «Я выпишу тебе немного валиума». А Франческа Сорренти, слава Богу, возразила: «Ты не будешь его принимать». Это был просто страх. Никого не интересует твое душевное состояние. Я испытывала огромное давление из-за того, что мне приходилось делать. Я была всего лишь маленькой девочкой, а уже готовилась работать со Стивеном Майзелом. Это было так странно — с работы меня забирал лимузин. Мне это не нравилось. Но это была работа, и я должна была ее выполнять».
